КЛЕО ЭВАНС

РОДИЛАСЬ

31 марта 1921 г.

 

МЕСТОЖИТЕЛЬСТВО

Тусон, штат Аризона

 

Она и её муж Уэлч были близкими

друзьями Уилльяма Бранхама и

очевидцами сверхъестественных

событий, находясь в течение многих лет

в сфере его служения.

Уэлч Эванс умер 12 октября 1975 г.

 

В 1950 ГОДУ, когда вся страна была охвачена пробуждением, многие люди присылали нам журналы, в которых объявлялось о расписании и местах проведения собраний тех или иных проповедников. Мы жаждали получить большего от Господа, и в поисках этого ездили повсюду. Так обстояли дела в то время.

Однажды мой муж Уэлч пришёл на обед и просматривал свою почту. Он взял один журнал, на последней странице которого была напечатана фотография брата Бранхама и Орала Робертса. Думаю, что на этой фотографии был Гордон Линдсей и один из братьев брата Бранхама. Уэлч указал на брата Бранхама и сказал:

— Вот этого человека я хочу послушать.

— Почему именно его? — спросила я.

— Посмотри на его глаза.

Я посмотрела и тут же поняла, что в нём было нечто особенное, из-за чего он отличался от других.

Однажды, в понедельник утром, мы услышали по радио, что в этот вечер почтенный Уилльям Бранхам начинает служения пробуждения в городе Чаттануга, штат Теннесси. Мы жили в Тифтоне, штат Джорджия, примерно в 480 километрах южнее этого места. Уэлч сказал:

— Вставай, одевай детей, мы поедем туда.

Уэлч поехал на бензоколонку заправить топливом машину и купить всё необходимое, а я тем временем собрала детей. В городе Кливленд, штат Теннесси, жила моя сестра, у которой мы могли заночевать. Я сказала:

— Мне нужно ещё приготовить завтрак.

— Нет, мы позавтракаем по дороге, — возразил он.

Мы сразу же выехали и в тот же вечер сидели в той аудитории.

Знаете, мы слышали многих проповедников в разных местах. Я не примыкала ни к какой церкви, а Уэлч был членом “Божьей Церкви”. Мы ездили слушать проповеди Орала Робертса, и в то время это было лучшее, что мы смогли найти. Мы просто посещали его конференции, не присоединяясь ни к какой организации. Так происходило до того, пока мы не услышали брата Бранхама.

Когда брат Бранхам вышел на платформу, казалось, что перед нами раскрылся совершенно другой мир. Нам никогда не доводилось быть на подобных собраниях. В брате Бранхаме было нечто особенное, но я не могла понять, что именно. Я не знала, что нашему поколению следовало ожидать пророка. Мне вообще ничего не было известно об этом. Я читала Библию, но в ней было так много всего, чего я не понимала. Я просто читала её.

В тот вечер в Чаттануге брат Бранхам стал вызывать людей и говорить им, что с ними было не в порядке. Муж моей сестры, который пошёл с нами на служение, сказал: “Я знаю, что брат Бранхам сказал это безошибочно, потому что я знаком с тем парнем, и я знаю, что у него не в порядке”.

С тех пор никого кроме этого пророка нам больше не хотелось слушать. Я вовсе ничего не имею против других проповедников. Мы просто желали оставаться с братом Бранхамом.

 

КАЖЕТСЯ, что эти 15 лет, с 1950 по 1965 год, пролетели слишком быстро.

Несмотря на то, что у нас были плёнки с его проповедями, и мы постоянно их слушали, только во второй половине 1955 года мы стали регулярно ездить в Джефферсонвилл, чтобы присутствовать на его собраниях. Каждый раз, когда брат Бранхам собирался проповедовать, Билли Поль звонил нам и сообщал об этом. Мы сразу же ехали на служения.

Возможность лично пообщаться с пророком нам представилась в Филадельфии в 1957 году. Мы обедали вместе с ним, с сестрой Медой и маленьким Иосифом. В ресторане перед нами на стене висела очень красивая картина, на которой было изображено живописное озеро, окружённое деревьями.

— Вот, похоже, отличное местечко, куда можно было бы съездить на рыбалку, — первое, что сказал брат Бранхам.

Уэлч за словом в карман не полез, и они просто разговорились о рыбалке.

Вскоре брат Бранхам стал рассказывать о людях, которые пошли на рыбалку, и что они прятали рыбу на глубине от инспектора по охране дикой природы. Я обратила внимание, что Уэлч покраснел, и подумала: “Что тут происходит?”

Я ничего об этом не знала, так как Уэлч никогда мне об этом не рассказывал. Оказывается, когда Уэлч с двумя нашими сыновьями и ещё с одним парнем отправились на рыбалку, они поймали много рыбы (больше разрешённого законом количества) и прятали её на глубине озера от инспектора рыбнадзора. Когда они видели, как он к ним приближался, они прятали рыбу, а после того, как он удалялся, снова вытаскивали её. Думаю, что они делали это трижды. Брат Бранхам рассказал всё именно так, как это там и произошло!

В конце концов, Уэлч сказал:

— Да, брат Бранхам, я виноват.

После этого брат Бранхам спросил Уэлча, возьмёт ли он его как-нибудь на рыбалку в те места; и позднее они вместе поехали туда.

 

К ПРИЕЗДУ брата Бранхама Уэлч хотел подыскать хорошее место для рыбалки, поэтому он взял с собой своего брата, чтобы тот нашёл самое лучшее место. Местечко оказалось чудесным, однако там повсюду было много змей, аллигаторов и прочей живности. Это было действительно хорошее место для рыбалки, и они поехали туда, несмотря на то, что не так давно его брата укусила змея.

Я не знала всего, что произошло на рыбалке. Уэлч позвонил мне и сказал, что они возвращаются с рыбалки, и что брат Бранхам хочет побыть у нас. Он попросил меня приготовить обед к тому времени, когда они подъедут к дому. Именно брат Бранхам рассказал мне, что когда он пытался вытащить из воды крупного окуня-басса, Уэлч, который стоял босой с закатанными штанинами, сказал: “Брат Бранхам, я достану его для тебя”. Он побежал по мелководью, и в этот момент его ужалила карликовая гремучая змея. Брат Бранхам помолился за него, и у него не было никаких проблем из-за этого укуса.

Брат Бранхам заночевал у нас. Проснувшись утром, он вошёл на кухню, где мы заканчивали приготовление завтрака. Линда и Мэри (две мои старшие дочери) хотели послушать его, так что они уселись и слушали, а мне пришлось всё делать самой. Я сказала:

— Линда, сделай это.

— Мэри, ты это сделай, — отвечала она.

Затем всё по кругу возвращалось ко мне, потому что они слушали брата Бранхама. Когда он находился у нас дома и сидел за столом, это было поистине незабываемо.

Однажды он сказал, что мои дети — лучшие в мире. Это было в 1961 году, когда он проповедовал в Тифтоне и остановился у нас дома. Думаю, что сейчас плёнка с той проповедью называется “Твой Дом”, где брат Бранхам говорил о том, как мои дети сидели за столом и в свои юные годы слушали проповедника. Он от души похвалил их. Я говорила, что если у меня никогда не будет другой награды, то она у меня уже есть, так как он сказал мне, что я хорошо воспитала своих детей. Оставаясь дома, я заботилась о детях и о доме.

 

МЫ ПРИЕХАЛИ в Тусон примерно на шесть недель, как раз перед раскрытием Печатей. Уэлч попросил одного из наших друзей отключить в доме газ и телефон на то время, пока мы будем в отъезде — только газ и телефон. Вместо этого тот отключил всё — газ, телефоны, электричество и воду, но мы об этом не знали. У меня в морозильнике на веранде с задней стороны дома хранилось мясо разных сортов. Там было много свинины, говядины, индеек, перепелов, овощей, фруктов и так далее.

Мы провели в Тусоне шесть недель, и когда собрались уезжать, Уэлч сказал: “Давай пойдём перед отъездом повидаться с братом Бранхамом”. Мы пошли к ним домой и потом вместе с ним и с сестрой Бранхам пошли поужинать, а после ужина мы вместе прокатились на машине.

Брат Бранхам спросил Уэлча:

            — Как ты думаешь, в это время в Джорджии рыба будет клевать?

— О да, это подходящее время, — ответил Уэлч.

            После этого я сказала:

— Брат Бранхам, когда ты приедешь к нам, то увидишь, что у Уэлча в морозильнике есть беличье мясо в целлофановом мешке, на котором написано твоё имя.

Он и Уэлч сидели впереди, а мы с сестрой Бранхам были на заднем сиденье. Когда я сказала это, он повернулся и посмотрел на меня как-то необычно, но не сказал ни слова. Раньше он говорил нам, что больше всего любит бельчатину. В бéлках мяса не так уж и много, но Уэлч хорошенько разделывал их, заворачивал в целлофан и писал на нём имя брата Бранхама. Во всяком случае, у нас дома в морозильнике их было довольно много. Однако я недоумевала, сказала ли я что-то не так, из-за чего брат Бранхам посмотрел на меня таким образом.

Когда мы вернулись в Тифтон, мы пошли в дом моей матери, находившийся почти возле нашего заднего двора, чтобы взять у неё ключ от нашего дома, и она сказала нам, что в течение шести недель у нас было отключено электричество. Конечно же, мы поняли, что после этого в морозильнике все продукты испортились. Когда мы подошли к задней веранде, где находился морозильник, Уэлч с фонариком в руках собрался открыть дверь и сказал: “Не приближайтесь”. Он полагал, что запах будет ужасным. Когда же он открыл дверцу морозильника, оказалось, что все продукты были в нормальном состоянии. Даже лёд в пластмассовых формочках, находившийся на самом верху, не растаял! Произошло самое настоящее чудо!

Моя мама просто не могла этого понять. Она сказала:

— Уэлч, у тебя, должно быть, к этому морозильнику подключён другой провод, который проходит где-то под домом, потому что в течение шести недель всё электричество было отключено.

Она попросила Линду пойти и принести её новый радиоприёмник, чтобы проверить, заиграет он в доме или нет, так как она была совершенно уверена в том, что где-то была подключена другая электролиния. Они принесли радиоприёмник, но он не включился. Она сказала:

— Я просто не могу в это поверить. Это же чудо!

Я думаю, что нечто произошло, когда я сказала брату Бранхаму о том, что у нас дома в морозильнике лежит беличье мясо, на котором написано его имя, потому что в тот момент, когда он повернулся и посмотрел на меня, появилось какое-то необычное ощущение.

 

В 1964 ГОДУ наш сын Джимми погиб в автомобильной аварии. Ему было 18 лет. В то время брат Бранхам был в отъезде, и мы тут же позвонили Билли Полю. Немного позже брат Бранхам позвонил Уэлчу и сказал, что Господь не открыл ему ничего по поводу смерти Джимми, но как только он услышал об автомобильной аварии, он тотчас же обследовал все “потусторонние пределы” и не смог найти его. Затем брат Бранхам сообщил Уэлчу, что он решил вернуться и посмотреть на место автоаварии. Он сказал Уэлчу, что Джимми, скорее всего, сидел на переднем пассажирском сиденье, так как он увидел, что в момент столкновения машины с грузовиком от правой передней части машины поднялся венчик света и направился прямо к Богу. Он сказал:

— Брат Эванс, если хочешь узнать, где сейчас находится Джимми, то он теперь разговаривает с моей дочерью Шарон Роуз. Если бы ты мог поговорить с Джимми и спросил бы его, он бы ответил: “Папа, я не хочу возвращаться, просто оставь меня здесь”.

Затем брат Бранхам попросил Уэлча собрать всю нашу семью и выяснить, какую ещё услугу он мог бы нам сделать. На следующее утро брат Бранхам вновь позвонил и поговорил с Уэлчем, и, кажется, что именно с того момента у нас появился покой, превосходящий всякое понимание.

Через три дня после похорон мы приехали в Тусон. Нам просто необходимо было уехать. Сначала мы остановились в доме Норманов. Сестра Норман предложила мне позвонить сестре Бранхам и поговорить с ней. Она сказала:

— Я позвоню, а ты поговоришь с ней.

            Она набрала номер и передала мне трубку. Я поговорила с сестрой Бранхам, и она сказала:

— Сестра Эванс, сейчас Билла нет дома, но он захочет увидеть всех вас.

Не прошло и минуты, как мы услышали стук в дверь сестры Норман — это пришёл брат Бранхам. Он сразу же заговорил о Джимми. Как мне хотелось бы иметь запись того, что он тогда сказал, но, думаю, что не было Божьей воли в том, чтобы записать это. Он сказал, что Джимми не захочет возвращаться. Потом он добавил: “Когда Джимми снова увидится с вами, ему будет казаться, что с момента вашей последней встречи прошло всего лишь три минуты”.

 

В ПЕРВОЙ половине февраля 1965 года мы жили в Тусоне. У Уэлча на Парк Авеню была бензоколонка с техобслуживанием автомобилей, всего лишь в трёх кварталах от того места, где жил брат Бранхам. Однажды утром Уэлч поехал к бензоколонке, а мы с Ронни повезли в школу Марту Джун (нашу младшую дочь). День выдался чудесный: на небе не было ни облачка.

Мы отвезли её и поехали к бензоколонке, как вдруг Ронни сказал:

— Мама, ты только посмотри на горы и на облака.

Я перевела взгляд туда, и справа от того места, называемого скалой Указательного Пальца, находилось скопление облаков янтарного цвета. Мы наблюдали за ними, и временами с одной стороны было пять облаков, а с другой два. Затем они менялись местами.

Это очень необычное явление длилось минут сорок пять, а мы сидели и наблюдали за ним. Ронни сказал:

— Я знаю, где сейчас находится брат Бранхам. Он должен быть именно там наверху.

— Знаешь, только Бог может совершать такое, — заметила я.

Это было просто ни с чем не сравнимо. Ничего подобного в жизни я никогда не видела.

Во время проповеди, записанной на плёнке, брат Бранхам рассказывает о том, что мы видели это, и там он упоминает, что именно в тот момент и на том месте Господь говорил ему о браке и разводе.

 

ПОСЛЕДНИЙ РАЗ я разговаривала с братом Бранхамом на бензоколонке за день до того, как семья Бранхамов поехала в Джефферсонвилл 18 декабря. Он подошёл к машине, где я сидела с Линдой и сказал:

— Мне нравится путешествовать, но не в это время. Вы знаете, что дороги будут мокрыми и скользкими. Я вернусь не скоро, потому что, возможно, куплю там новую машину, и нужно немало времени, чтобы обкатать её.

Он ещё какое-то время говорил с нами, а потом сказал:

— Я дважды женат, и для меня лучше один день прожить женатым, чем 300 дней холостым.

На следующий день, как известно, брат Бранхам со своей семьёй поехал в Джефферсонвилл. Вечером мы с Уэлчем подъехали к их дому, и я никогда этого не забуду, как он остановился, не сказав и слова. Вдруг я безо всякой причины безудержно разрыдалась. Я не знала, что это было; нечто просто нашло на меня. Мы немного там постояли, затем возвратились домой.

Как только мы вошли в дом, Линда сказала нам, что брат Бранхам попал в автоаварию, и, судя по рассказам, он был в очень тяжёлом состоянии. Как только она сообщила нам это, Уэлч сказал:

— Собирайте чемоданы; мы едем в Амарилло.

Я помню, что в ту ночь луна была красной, как кровь. В Амарилло мы сняли квартиру через дорогу от больницы.

Там собралось много людей, все они заходили и навещали брата Бранхама. Я даже не думала о том, чтобы войти и увидеть его; но когда однажды поздно вечером я сидела в приёмной, из палаты вышла медсестра, взглянула на меня и спросила:

— Вы хотите войти и увидеть почтенного Бранхама?

Я подумала, что она обращается не ко мне, но когда я оглянулась, то увидела, что кроме меня в приёмной никого не было.

— Да, — ответила я.

Она дала мне халат, и я подошла к его койке. Он лежал на вытяжении, а на голову была наложена повязка. Я подошла, положила одну руку на его руку, а другую ему на плечо. Затем я молча постояла там. Слёзы текли ручьём, так что весь халат промок. Я просто продолжала стоять.

Я побыла там какое-то время; потом пришла медсестра и сказала, что снаружи находится много людей, желающих увидеть его. Она сказала, что если я захочу вернуться снова, нужно сказать ей об этом; но я так и не попросила её.

Перед отъездом из Тусона брат Бранхам сказал: “Я увижусь с вами на Рождество, если не раньше”. Мы увидели его на Рождество, но совсем не так, как думали.

 

Я ХОТЕЛА бы сказать, что с кем бы брат Бранхам ни общался — с фермерами, служителями или врачами; возвращался ли он из поездки на охоту, одетый в джинсы, или находился в костюме на платформе, — казалось, что для любого человека (не только для его друзей, но также и для незнакомых людей) он был интересен и притягателен. Все восхищались его действиями и поведением. Не представляю, как любой человек, пообщавшись с братом Бранхамом, мог не полюбить его. □